14.12.2015

Отношение к нечестному разделу конфет по-разному меняется с возрастом у детей из разных стран

Международная команда психологов изучила развитие чувства справедливости у детей из семи стран: США, Канады, Мексики, Перу, Уганды, Индии и Сенегала. Оказалось, что в шести из семи популяций у детей рано появляется и быстро усиливается с возрастом склонность отвергать неравные и при этом невыгодные варианты раздела конфет, при которых другому ребенку достается больше (так называемая «справедливость первого порядка»). Однако «справедливость второго порядка», то есть неприятие вариантов, когда другому достается меньше, была зарегистрирована только у детей из трех популяций, да и то лишь в относительно позднем возрасте. Результаты согласуются с предположением о том, что первый вариант справедливости имеет глубокие эволюционные корни, тогда как второй в большей степени является продуктом культуры.

Эгалитаризм (стремление к равенству) тесно связан с чувством справедливости и составляет одну из важных морально-психологических основ человеческих обществ. Впрочем, не только человеческих. Эксперименты показывают, что некоторое представление о справедливости есть и у других социальных млекопитающих, таких как собаки и обезьяны. Об этих опытах рассказывает известный специалист по поведению приматов Франс де Валь в своей книге «Истоки морали. В поисках человеческого у приматов» (стр. 328–332). В одном из самых знаменитых экспериментов обезьянам капуцинам за выполнение простого задания давали награду — кусочек огурца. Это их вполне устраивало и всё было отлично до тех пор, пока обезьяна не замечала, что ее соседке за ту же работу дают виноград (который ценится обезьянами намного выше). От такой несправедливости животные приходили в сильное возбуждение, отказывались работать, швырялись огурцом в экспериментатора, трясли клетку, словом, устраивали настоящий скандал (см. видео). Важный нюанс состоит в том, что отказ от огурца, который в нормальной обстановке воспринимается как вполне достойная еда, — это «дорогостоящее» поведение. Обезьяна жертвует уже заработанным угощением в попытке добиться справедливости (см.: S. Brosnan & F. de Waal, 2003. Monkeys reject unequal pay).

Впрочем, неприятие невыгодного неравенства (что в условиях эксперимента проявляется в отказе от награды в том случае, когда другому достается что-то более ценное) — это лишь начальный, «низший» уровень справедливости. Де Валь называет его «справедливостью первого порядка». Неприятие невыгодного неравенства, даже сопряженное с материальными затратами, в конечном счете является адаптивным (полезным) для таких высокосоциальных животных, как обезьяны или псовые. Оно помогает особям поддерживать свой социальный статус и не позволять себя эксплуатировать.

«Справедливость второго порядка», то есть неприятие выгодного неравенства (отказ от награды в случае, когда другому достается меньше), — гораздо более редкое явление. Его не удалось обнаружить ни у псовых, ни у низших обезьян. Даже у наших ближайших родственников, человекообразных обезьян, его наличие под вопросом. Франс де Валь рассказывает в своей книге об одном из немногочисленных случаев, когда нечто подобное было замечено в поведении Панбаниши (Panbanisha), самки бонобо, обученной языку йеркиш (и уже поэтому не являющейся «просто обезьяной»):

«В лаборатории во время испытаний Панбаниша получала вдоволь молока и изюма, но чувствовала на себе завистливые взгляды подруг и родных. Через некоторое время она отказалась от всякого вознаграждения. Глядя на экспериментатора, она упорно показывала на остальных, пока тем тоже не дали вкусненького, и только после этого вновь начала есть. Человекообразные обезьяны умеют думать о будущем, и если бы Панбаниша на виду у всех наелась бы до отвала, то позже, по возвращении к остальным, у нее могли возникнуть неприятности».

В одном исследовании было показано, что шимпанзе чаще отказываются от заработанного винограда, когда видят, что другим шимпанзе достается менее ценная морковка (S. Brosnan et al., 2010. Mechanisms underlying responses to inequitable outcomes in chimpanzees, Pan troglodytes). Но всё же факт остается фактом: справедливость первого порядка широко распространена у приматов и других социальных млекопитающих, тогда как справедливость второго порядка — большая редкость в животном мире, причем главным стимулом для такого поведения, по-видимому, является боязнь навлечь на себя зависть и гнев соплеменников.

Одна из важных задач исследований — понять, как формируются представления о справедливости в ходе развития детей. У взрослых людей эти представления сильно варьируют в разных обществах, поэтому для того, чтобы отличить случайное от закономерного, важно выяснить, как развивается признак в онтогенезе. До сих пор, однако, почти все эксперименты такого рода проводились на детях из богатых западных стран. Это не позволяет отделить общечеловеческие закономерности, которые могут иметь биологическую основу (эволюционно обусловленные наследственные предрасположенности к выработке определенных эмоциональных реакций и поведенческих ответов на несправедливость), от тех, что обусловлены особенностями данного социума и, таким образом, имеют отношение скорее к культурной, чем к биологической эволюции.

Жители богатых западных стран часто оказываются исключениями (статистическими выбросами) в кросс-культурных психологических исследованиях. Не случайно социологи полушутя обозначают эти страны аббревиатурой WEIRD («странные, чудные»), составленной из первых букв слов Western, educated, industrialized, rich, democratic (Западные, образованные, индустриальные, богатые, демократические).

Группа американских, канадских и сенегальских психологов и антропологов попыталась преодолеть эту ограниченность, изучив развитие справедливости первого и второго порядков у детей из семи стран: США, Канады, Мексики, Перу, Уганды, Индии и Сенегала. Только первые две страны из этого списка относятся к группе WEIRD (см. таблицу).

Таблица. Общая характеристика исследованных выборок.

^*(Для Индии, Перу и Уганды указана средняя численность населения деревень, в которых проводилось исследование.)

Во всех семи странах использовалась одна и та же методика (рис. 1). Двух детей одного возраста сажали друг напротив друга за стол, на котором были установлены две платформы со сладостями. Один ребенок выступал в роли пассивного участника, а другой должен был совершить выбор: либо принять предложенный вариант раздела (и тогда каждому ребенку доставалась порция сладостей), либо отказаться от него, и тогда конфеты не доставались никому. Половине пар предлагали поочередно то «честный» вариант раздела конфет (каждому по одной), то «невыгодный нечестный» (1:4, то есть одна конфета принимающему решение, четыре — второму ребенку). У другой половины пар честные варианты чередовались с «выгодными нечестными» (4:1). Каждой паре в процессе тестирования последовательно предлагали 16 вариантов раздела (8 честных и столько же нечестных). Степень неприятия несправедливости оценивалась по тому, насколько часто отвергались нечестные варианты по сравнению с честными.

Авторы поэкспериментировали с разными видами сладостей, чтобы оценить, насколько ценность и желанность угощения влияет на результаты, и пришли к выводу, что этим влиянием можно пренебречь. По-видимому, даже закормленные дети из богатых стран в игровой ситуации всё равно испытывают азарт, прекрасно понимают, что такое выигрыш, и оказываются достаточно мотивированными. Подробное описание методики можно найти в дополнительных материалах к обсуждаемой статье.

Данная методика позволяет отделить стремление к справедливости от желания помочь другому человеку (альтруизма, доброты, щедрости). Если ребенок отвергает «выгодный нечестный» вариант раздела, то в этом нет никакой щедрости, потому что второй ребенок в результате лишается даже той единственной конфеты, которая была ему предназначена. Если же, как в ряде других исследований, ребенок делает выбор между двумя вариантами раздела (например, 4:1 или 2:2) и выбирает «честный» вариант, то он может при этом руководствоваться не только стремлением к справедливости, но и добротой.

К сожалению, авторам не удалось выровнять исследуемые выборки по доле знакомых и незнакомых пар детей (см. правый столбец таблицы), а ведь хорошо известно, что личное знакомство может влиять на склонность к кооперации и альтруизму. Впрочем, обнаруженные различия между выборками нельзя полностью объяснить различиями по уровню знакомства.

Оказалось, что справедливость первого порядка (отказ от невыгодных нечестных вариантов) начинает проявляться уже в 4–6 лет и быстро усиливается с возрастом (рис. 2). Единственное исключение — дети из деревни индейцев майя (Мексика), которые, похоже, не желали отказываться от конфет ни при каких обстоятельствах. Возможно, дело в том, что в этой выборке все дети, кроме одной пары, знакомы друг с другом, а социальные связи в обществе очень сильны. С другой стороны, кто знает, если бы капуцины Франса де Валя жили впроголодь, стали бы они швыряться огурцами даже во имя справедливости?

Если не учитывать мексиканскую выборку, то полученный результат согласуется с идеей о том, что справедливость первого порядка — широко распространенное явление, появляющееся рано в онтогенезе и, возможно, имеющее эволюционные корни.

Справедливость второго порядка (отказ от выгодных, хоть и нечестных, вариантов раздела конфет) обнаружилась только в трех выборках из семи (США, Канада и Уганда). Более того, даже в этих трех выборках она начинала проявляться позже и не так быстро росла с возрастом.

Выявление справедливости второго порядка у детей из США и Канады (двух стран группы WEIRD) — результат в общем-то ожидаемый. То, что дети из развитых стран склонны к такому поведению, было известно и раньше. Однако теперь выяснилось, что это далеко не всеобщее явление. В связи с этим больший вес приобретают предположения о том, что развитие справедливости второго порядка у детей из стран WEIRD связано с экономическими, социальными и культурными особенностями этих стран, где детям и в семье, и в школе энергично прививают идеалы справедливости и объясняют необходимость заботы о слабых и обездоленных, а также (что немаловажно) о собственной репутации. По мнению некоторых социологов, всё это проистекает в конечном счете из развитых рыночных отношений, которые невозможны без определенного уровня честности и справедливости в отношениях между незнакомыми людьми.

Почему в эту компанию затесалась Уганда, непонятно. Авторы отмечают, что в угандийских поселках, где проводилось исследование, есть школы с преподавателями из богатых западных стран. К тому же в этом районе работают многочисленные этнографы, антропологи и прочие представители западной цивилизации. Поэтому какие-то фрагменты культуры и морали стран WEIRD могли просочиться в этот район Уганды. Впрочем, по мнению самих авторов, такое объяснение выглядит довольно натянутым.

Но самый важный результат, конечно, состоит в том, что в четырех популяциях из семи (Мексика, Перу, Индия, Сенегал) вообще никаких достоверных проявлений справедливости второго порядка выявить не удалось. По-видимому, это означает, что у данной формы справедливости нет столь солидных биологических оснований, как у справедливости первого порядка. Она в меньшей степени опирается на врожденные свойства человеческой психики и является, в основном, продуктом культуры. Поэтому ее проявления могут сильно варьировать в зависимости от страны и эпохи.

Разумеется, для окончательных выводов нужно протестировать гораздо больше разнообразных человеческих популяций. За рамками работы остались важные для сравнительных исследований группы человеческих обществ, такие как охотники-собиратели. Но не будем забывать, что обсуждаемое исследование — лишь первая попытка сравнить ход становления представлений о справедливости в ходе развития детей из разных культур. Чем больше будет данных, тем обоснованнее будут выводы.

Источник: P. R. Blake, K. McAuliffe, J. Corbit, T. C. Callaghan, O. Barry, A. Bowie, L. Kleutsch, K. L. Kramer, E. Ross, H. Vongsachang, R. Wrangham & F. Warneken. The ontogeny of fairness in seven societies // Nature. 2015. V. 528. P. 258–261.

Александр Марков

Источники:

1. elementy.ru